Приключения мальчика с собакой (Художник И. Архипо - Страница 16

— Да?.. — Претор недоверчиво прищурился. — Странно! Все пастухи и дровосеки в окрестностях только и говорят, что о нем. А ты, судя по твоей собаке, пастух.

— Да, я был пастухом дома, в Сицилии. Я пас овец… своих овец. И Лев со мной. А потом нас схватили пираты.

— Послушай, мальчик, говори правду. Все равно мы ее узнаем. Из какого имения ты бежал?

— Боги свидетели, я не лгу! Я жил с отцом и матерью еще два дня назад… Позволь рассказать тебе все по порядку.

Претор в знак согласия наклонил голову, и Клеон рассказал свою историю, вплоть до той минуты, как он, услыхав, что пираты собираются требовать выкуп с отца своей пленницы, имение которого где-то здесь, неподалеку, возле города Нолы, решил его предупредить и бежал с корабля пиратов. За исключением конца, рассказ был правдив, и Клодий, казалось, поверил ему.

— Хорошо, — сказал он. — Предположим, все это истина. А знаешь ли ты имя этого римского гражданина или его дочери?

— Нет, пираты не называли его.

— Как же ты хотел его разыскать? В окрестностях Нолы много имений.

— Я ходил бы из одной усадьбы в другую, пока не нашел бы ту, которая мне нужна.

Клодий насмешливо улыбнулся:

— Ты надеялся настолько опередить пиратов?

— Да… — прошептал Клеон, поставленный в тупик этим вопросом.

— Не имея понятия ни о дороге, ни об имени владельца латифундии?

Клеон покраснел и, не зная, что ответить, растерянно глядел на претора. Клодий брезгливо пожал плечами.

— Явная и притом неумная ложь! Может быть, ты и убежал от пиратов, но не для того, о чем рассказываешь. — Давая понять, что разговор с Клеоном окончен, он повернулся к центуриону: — Аполлодор, кажется, здесь?

— Да, на лугу, вместе с другими торговцами…

Клеон стоял, потупив голову, с трудом удерживая слезы. Он часто слышал, как отец говорил, что ложь всегда откроется и унизит лжеца. Слова эти крепко запомнились мальчику. Конечно, бывало, что Клеон иногда солжет и ему за это достанется, но еще никто с ним не разговаривал так высокомерно, как Клодий. Стоя в палатке претора, Клеон с любовью вспоминал родной дом и даже затрещины, которые порой получал от матери. Он думал о доме и совсем не слушал, что говорил Клодий. Лишь бы этот «золотой центурион» не вздумал снова обратиться к нему! Мальчику казалось, что он не в состоянии будет больше вынести надменной насмешки полководца… Ну, а если тот заговорит?.. Надо выдержать! Клеон гордо поднял голову… но увидел только спину претора Клодия. Тот придвинул к себе дощечку для письма и небрежно махнул рукой, отпуская центуриона. При этом он сказал загадочные слова (по крайней мере, Клеон их понять не мог):

— Собака тоже стоит денег. Отдашь их легионерам четвертой стражи.

Глава 9 «Черный день»

При виде живого и невредимого Клеона Лев с восторженным лаем кинулся к нему и, положив лапы на плечи мальчика, облизал его лицо. Клеон прижал к себе собаку. Это помогло ему забыть на время унижение, которое он только что испытал.

— Нельзя поднимать здесь такой шум, — проворчал центурион.

Клеон сжал влажные ноздри собаки и слегка оттолкнул ее. Опускаясь на передние лапы, Лев взвизгнул в последний раз и умолк.

— Больше он не будет лаять.

В глазах центуриона мелькнуло сочувствие. Приказав Клеону идти за ним, начальник сотни двинулся к задним воротам, через которые недавно ввел мальчика и собаку.

Шагая позади центуриона, Клеон мысленно вновь переживал сцену в палатке военачальника. Чем дальше они уходили, тем спокойнее делался мальчик. Конечно, неприятно быть уличенным во лжи и притом — глупой. «Но хорошо, что нам придется иметь дело не с этим „золотым“, а с легионерами четвертой стражи, которым он приказал нас отдать. Наконец-то боги послали мне удачу! Сейчас тот добрый легионер накормит нас кашей, а ночью я, может быть, смогу пробраться на гору, к гладиаторам…» Приободрившись, Клеон стал искать глазами того кашевара, который предлагал ему завтрак. Увидев его, мальчик радостно улыбнулся, а тот, дружески кивнув, похлопал себя по животу, давая понять, что уже наелся, и поманил Клеона к себе.

— Вон стоит легионер из четвертой стражи, — сказал Клеон, забегая вперед и заглядывая в лицо своему провожатому.

— Вижу, — хмуро ответил центурион. — Ты, верно, есть хочешь?.. Я накормлю тебя… там, — он махнул рукой в сторону ворот.

— Но ведь начальник приказал тебе отдать нас легионерам четвертой стражи?

— Откуда ты взял?.. Не вас, а деньги… Сегодня, мальчик, для тебя, видно, черный день.

— Какой — черный день?

— Есть такие в календаре… Жрецы их знают. А нам они неведомы. Поэтому никогда ничего не надо начинать, не посоветовавшись со жрецами… Впрочем, на пиратской миопаро-не ты не мог к ним обратиться!

Клеон был поражен. Вот, оказывается, откуда все неудачи! А он и не знал.

Центурион был так хмур, что Клеон не решился надоедать ему расспросами и старался сам догадаться, что это такое — календарь. Пока он ломал голову, они вышли за ворота, и центурион направился к тем палаткам под стеной сада, которые на рассвете Клеон принял за привал переселенцев.

Лев чинно шел рядом с мальчиком. Вдруг он поднял нос, втянул воздух и, толкнув центуриона, помчался вперед.

— Взбесилась, что ли, эта собака? — раздраженно спросил центурион.

До Клеона донесся едва ощутимый запах жареного лука и мяса.

— Пахнет едой, — сказал он, — а Лев голоден.

— Там вас накормят, — буркнул центурион.

Они поднялись на холм и увидели внизу стоянку маркитантов. Перед палатками на белом полотне темнели аккуратные ряды виноградных листьев, на которых лежали оливки, рыба, жареное мясо… Но хозяева палаток не только не собирались угощать Льва этими яствами, а прикрывали их руками, крича: «Пошел! Пошел прочь!» Некоторые даже швыряли в собаку камнями. Лев сдержанно рычал, но не уходил. Клеон бросился вперед и загородил его от ударов: